В первой части статьи был начат разговор о зарубежном обучении. О своем опыте и истории HR-обучения рассказывает Любовь Сергеевна Гвоздилина, которая работает в области корпоративного обучения с 90-х годов.
Она повторяет, что бенчмаркинг – прекрасный формат для профессионального развития, и эту возможность нам дает общение с иностранными коллегами. Сегодня и за рубеж ехать не обязательно. Горизонты раздвинулись, безгранично расширилось наше информационное профессиональное поле, и коллеги из западных стран сами приезжают для общения с нами.
Меняйся, сколько будет нужно. А главное: у нас теперь есть российский опыт. И мне интересней иногда опыт наших коллег, чем иностранный. Если общаешься с сильным эйчаром, то зарубежный опыт отдыхает по сравнению с тем креативом, который наш соотечественник может создать в понятных тебе категориях проблем и задач.
По правде говоря, у меня избирательное отношение к обучению за границей, не только в области HR. Наверное, потому что мы в определенной степени девальвировали данную форму обучения в бурные 90-е. В то время вошло в моду «круизное обучение», когда компания могла фрахтовать океанский лайнер и отправить своих сотрудников в путешествие по средиземноморью. С собой приглашали тренеров, преподавателей, которые в свободные от корпоративных мероприятий часы проводили тренинги или читали лекции. Многие мои знакомы и коллеги из тренинговой среды прошли это горнило. Круиз – это символ, есть еще одна метафора данной формы обучения – «бухучет под пальмами». В этой программе на первый план выходили экзотическая упаковка, а за ней терялась суть обучения.
Это, конечно, не означает, что все поездки за рубеж имели упаковочный формат. Эти поездки были необходимы, ведь именно в заграничных странах реализовывался опыт с уклоном на специфику рынка, людей, страны и его нельзя перенести в Россию просто так, а тот этого может зависеть взаимодействие между сторонами.
В Ингосстрахе на стажировках за рубежом основывалось построение бизнес-процессов. Бизнес организовывался так, что взаимодействие с международным рынком и было качеством, результатом и наполнением процесса. Люди должны были знать, как все работает. Поэтому они выезжали к нашим партнерам – в Кёльнское перестраховочное общество, АОН, Мюнхенское перестраховочное общество, Black Sea & Baltic, дочернюю компанию Ингосстраха, которое в образовательном смысле «вскормило» первые поколения Ингосстраховцев. За рубежом люди отрабатывали необходимые технологии, возвращались и запускали их здесь. И это было оправдано.
Аналогичная ситуация сложилась в ВТБ. Крупный бизнеса банка, по сути, всегда международный, еще уникальность конкретно ВТБ – единственной финансовой группы такого масштаба, который присутствует в 19 станах мира. Естественно, что зарубежное обучение здесь входит в общую систему. Но пришло новое время: мы реже ездим за рубеж, чем обучаемся в целом, данное соотношение равно 3%:97%. Интернационализация обучения и бизнес-процессов так стремительна, что новые технологии часто быстрее освоить здесь, чем ехать за рубеж.
Качественное HR-обучение должно иметь хорошую упаковку – условия, мотивирующие дополнительно участников на результат, но сегодня ехать за границу для этого не обязательно.
- Чем по вашему западный подход к обучению принципиально отличается от отечественного?
Сегодня данные различия менее принципиальны, так как мы обрастаем западными технологиями развития навыков. Если коротко, то разница в акцентах: наша образовательная система делает акцент на теорию, знания, а западная – на практические навыки, прагматику.
Преимущество российского образования состоит, как и раньше, в его фундаментальности: мы учили всему основательно, даже с перебором. Чтобы научиться шить, необходимо было выучить исторический материализм. Было такое понятие, как фундаментальные знания, а также фундамент науки, формирующийся столетиями. Если не учитывать переборы, то в этом фундаментализме – ценность и уникальность образования нашей страны. Сегодня именно об этом говорят вузы как о потере – уходит наша основательность, а значит, утрачивается качество образования.
Безусловно, нам недоставало западной прагматики, которая тоже бывает иногда ориентирована с перебором на практические действия. Один из основных принципов дидактики западного обучения – «Делай как я» («Follow me»). Значительный акцент на «делай». Главный камень преткновения в российской системе образования, если снова вспомнить тему перекосов и переборов, - мы постоянно забываем про практическое применение знаний. Мы исходим от дисциплин, а не от действительности, областей реальной науки, рынков, отраслей производства и других факторов, которые должны оказывать влияние на учебные планы и образовательные стандарты. Раньше был известный анекдот: молодой специалист приходит на производство и спрашивает, что он должен делать. Получает ответ: «Забудь, чему тебя учили в институте, и внимательно слушай дядю Петю».
У нас практически не было определения понятий навыков, тем более коммуникативных и поведенческих. В свое время в России была хорошая школа формирования технико-профессиональных навыков. Имеется в виду ушедшая система ПТУ и техникумов, даже при всех ее издержках и минусах. Также понятие навыков было включено в систему языковой подготовки. По этой причине люди с филологическими дипломами легко вступили в тренинговую среду, в современное понятие о формировании навыков. Ведь обучение языкам – формирование навыков, в первую очередь.
В начале 90-х годов большинство специалистов стали ездить на Запад для познания управленческих и коммуникативных технологий, и мы, естественно, благодарны западному опыту, когда читаем сегодня Ицхака Адизеса, который еще в 60-80-е годы написал многое из того, что мы используем сегодня в антикризисном менеджменте.
Если акценты сбалансировать – нашу любовь к знаниям и фундаментализму объединить с западной прагматикой – результатом станет идеальная образовательная модель. Только нужно к ней добавить души и головы талантливых преподавателей, и мы окажемся вне конкуренции. Я оптимист и, несмотря на все объективные показатели падения качества высшего образования, о котором уже не одно десятилетие говорит общество, верю, что отечественные программы МВА непременно «выстрелят» - умные головы наших соотечественников перестанут рисовать на западных кальках российские кейсы, а создадут российские школы менеджмента на базе лучшего собственного и западного опыта. Мы фундаментальнее структурируем опыт и учимся быстрее.
- Как вы относитесь к тому, что сегодня в Россию приезжают с большой охотой иностранные гуру со своими обучающими программами?
Я к этому отношусь, скорее всего, как к любому переливу опыта. Пока у человека есть свобода выбора, к этому можно относиться положительно, либо никак. Хуже, когда неискушенные люди оказываются заложниками чужого опыта. Условно может происходить так – руководитель фирмы говорит персоналу: «Вот приехал гуру, он расскажет, как это должно быть, а вы должны будете это сделать». Конечно, сейчас этого нет в широком масштабе. Но определенное время назад можно было часто наблюдать такую ситуацию. Еще не было альтернатив, контр-опыта, все торопились успеть приобщиться и сказать, что мы работаем по лучшим образцам, относилось ли это к технологиям менеджмента, консалтинговым проектам по созданию всех возможных систем в больших количествах или бизнес-процессам и т.д. Я считаю, что чей-либо вмененный опыт всегда хуже, чем качественный синтез, позволяющий исходить из проблем, задач конкретной компании по принципу здесь и сейчас. Но сегодня западным гуру в России становится сложнее.
- Почему? Им не доверяют?
Сегодня уже происходит профессиональная фильтрация. Если человек приезжает с откровением, которое российские эйчары уже давно осознали, то оно становится невостребованным.
По приглашению руководителей бизнесов, образовательных программ, ведущих профессиональных форумов в Россию приезжает много интересных достойных людей. Но, если к нам приезжает человек, который не достаточно хорошо представляет, на какую основу будет ложиться его теория, с которой он приехал, результат для слушателей и для него самого не оправдается.
Для меня все, что относится к интервенциям в сознание человека, а обучение – это чистая интервенция в человеческое сознание – это огромная ответственность. Недопустимо внедряться в сознание людей без убежденности, что это необходимо. Люди, занимающиеся обучением должны давать клятву, как врачи дают клятву Гиппократа. Прежде всего, лично себе. У эйчаров нет такой клятвы, но есть понятия «ответственность» и «не навреди».
Мне не однократно говорили: «Вы должны делать именно так, чтобы люди могли больше научиться, а вы наоборот делаете». Я считаю, что лучше не обучаться вообще, чем обучаться чему-нибудь, как-нибудь и у кого-нибудь. Тогда я придумала девиз: «В обучении не должно быть ничего и никого случайного». Его и придерживаюсь.